21.10.2020 5761

Благими намерениями у нас мостят много различных дорог и направлений. Одно из них – маркировка лекарств и медицинских изделий. Впрочем, в беседе председателя редакционного совета БИЗНЕС-ДИАЛОГ МЕДИА Вадима ВИНОКУРОВА с генеральным директором Ассоциации Российских Фармацевтических Производителей Виктором ДМИТРИЕВЫМ речь шла не только о необходимости или бесполезности этой идеи, но ещё и о том…

- Виктор Александрович, начнём с самого, пожалуй, болезненного вопроса – маркировка. С какими проблемами столкнулась отрасль, как эти проблемы решаются и может ли сложившаяся ситуация привести к дефициту лекарств?

- Есть проблемы, о которых мы говорили заранее, потому что предвидели их, но - воспринимали уже, как некую неизбежность… В первую очередь это, конечно, увеличение себестоимости. Становилось не очень понятно, «как жить дальше» в отношении препаратов, которые находятся в списке ЖВНЛП (Жизненно необходимые и важнейшие лекарственные препараты – ред.). Ведь при увеличении себестоимости производства этих препаратов должна на них вырасти и цена, что логично. Но - повышать эту цену нельзя. И соответственно владелец или руководитель компании должен принять для себя решение: либо компенсировать возникающие потери за счет препаратов, которые в этот список не входят, либо производство ЖВНЛП закрывать. Это, повторюсь, для нас было ожидаемым, мы об этом постоянно говорили, предупреждали. И жизнь наши слова подтвердила. Да, здесь, как говорится, и к гадалке ходить не надо было. Есть законы экономики, и никуда от них не уйдёшь.

Теперь о том, чего мы не ожидали. А не ожидали мы, что те добросовестные производители, которые в соответствии с законодательно установленными сроками начали маркировать с 1 июля, окажутся в наихудшем положении по сравнению с теми, кто по-прежнему не маркирует, а получает разрешения на ввод своих немаркированных препаратов в оборот. То есть получилось так, что вся товаропроводящая цепочка в связи с тем, что к предусмотренным срокам она оказалась не готова, отказывалась принимать маркированный товар, потому что у неё с ним возникали проблемы. Да и сейчас возникают, ведь проблемы эти до сих пор не сняты…

Соответственно получилось так, что: А – у добросовестного производителя выросла себестоимость, В – он не может «протолкнуть» свой товар, который в результате идёт на склад или в карантин, в зависимости от того, где он в этот момент оказался, и С - он теряет нишу… Потому что нишу эту заполняют немаркированные продукты. В итоге сложилась абсолютно неконкурентная среда, которая теми законами и нормативами, которые существуют, регулироваться не может.
Мы по этому поводу написали письмо в антимонопольную службу, хотя, честно говоря, и не ожидали, что получим какое-то внятное разъяснение и решение этого вопроса. И получили, как обычно, достаточно бюрократический ответ с перечислением нормативных актов. Суть их сводится к тому, что это, мол, - постановление Правительства, а Правительство у нас по Указу президента органом исполнительной власти не является, а если оно органом исполнительной власти не является, то ФАС не может его никоим образом контролировать и как-то на него влиять. И дальше: если вы, мол, считаете, что постановление, которое позволило реализовывать немаркированную продукцию, ущемляет ваши права, то вы можете подать на Правительство в суд, и суд пусть решает… В суд… На Правительство… Извините, но это означает выстрелить себе не то что в ногу, а сразу в голову!

- Эта проблема, - продолжает Виктор Дмитриев, - видна всем, но по большому счету никто не знает, как её решить. Мы в свое время на совместном заседании ТПП и РСПП предложили как минимум два сценария такого решения. Первый - жёстко выполнить то постановление, которое было принято, то есть запретить ввод в оборот немаркированной продукции, которая произведена после 1 октября, либо ввезена в страну после 1 октября. Но - здесь мы можем поставить под удар пациентов, потому что есть ещё достаточно большое количество немаркированных продуктов, у которых нет маркированной замены. Либо она есть, но в недостаточном объёме. Второй вариант: мы продляем этот некий «переходный период», когда можно пускать в обращение и маркированную, и немаркированную продукцию, но!.. - Давайте тогда снимем с добросовестных производителей хотя бы бремя 60 копеек! Потому что в отличие от немаркированной продукции, помимо того, что компании не могут свою продукцию реализовать, они за это «удовольствие» ещё и платят по 60 копеек с упаковки!

Это, скажем так, два концептуальных подхода. Что мы предлагаем внутри: мы видим, что на сегодняшний день самое проблемное звено находится где-то в районе дистрибуции. Проблема заключается в том, что технически и технологически с точки зрения IT система не может давать ответы быстро, из-за чего, если выражаться медицинскими терминами, в этих товаропроводящих «артериях» образуются «тромбы»: товар пришел, ты отправил запрос, товар должен двигаться дальше, ты ждёшь ответа три часа, двое суток… Товар стоит, ты занимаешь место на складах и т.д. И «тромб» этот всё разрастается! В связи с этим мы предлагаем оставить две точки: точку ввода, то есть выпустил производитель товар с конвейера и – отправил данные; и точку выхода – в аптеке или в госпитале. Пока на это наше предложение не среагировали, но я думаю, жизнь заставит. Против него приводят аргументы, что, мол, в этом случае из товаропроводящей цепи что-то может выскакивать, уходить не туда, куда надо. Но я не понимаю, как это может быть, если конечная точка – та, где этот продукт вышел, - всё равно будет показываться. Я, конечно не технарь, я врач – но мне кажется, это сработало бы.

Следующий момент: мы предложили помимо возможностей предоплаты сделать возможность и пост-оплаты. Потому что добросовестные производители увеличивают себестоимость, загоняют товар в карантин и платят эти 60 копеек с упаковки не зависимо от того, успеют они его реализовать до истечения срока годности или нет. Мы просим предоставить возможность пост-оплаты, то есть тогда, когда товар уже вышел из товаропроводящей цепи. Но… Я так понимаю, что оператору это будет не выгодно: оператор свои деньги снимает на входе и дальнейший процесс его по большому счету уже мало интересует…

Вопрос ответственности оператора, о котором говорилось с самых первых дней, - он как стоял, так и будет стоять. С чем мы сейчас сталкиваемся? - Когда наши юристы попытались все-таки подать иски, то оказалось, что оператор «Честный знак» - он многолик: у него внутри куча разных маленьких юридических лиц, каждая из которых, как в знаменитом когда-то монологе Аркадия Райкина, отвечает за свою «пуговицу», а то, что в целом костюм сидит криво, никого из них не волнует. Очень хитрый ход. Оператор, видимо, понимая, что вопрос об ответственности будет возникать, достаточно ловко это дело обыграл. И совершенно не понятно, на кого подавать иски-то? С другой стороны, по постановлению правительства у нас оператором является ЦРПТ (Центр развития перспективных технологий – ред.), ни о каком «Честном знаке» там не говорится… Да, у меня есть телефон руководителя направления «фарма» Сергея Холкина, и надо сказать, что от связи он не уходит, какие-то вещи разъясняет. Но если придётся с ними судиться - трудности возникнут.

- Надо сказать, что мы у Сергея Холкина брали специальное интервью, задавали вопросы по всем проблемам, о которых вы говорите, и в ответ получили довольно благостное описание того, как хорошо всё работает…

- Странно было бы услышать от него другое… Он молодец! Его можно похвалить, во-первых, за оптимизм, а во-вторых, за то, что четко держит свою позицию. Мы приглашали его на наше общее собрание, вопросы задавали - чисто технические. Он со всеми проблемами согласился и обещал, что вскоре должен появиться релиз, в котором будут разъяснения, как действовать в той или иной ситуации. Ждём… Вообще нас беспокоит то, когда обсуждение острых вопросов, в том числе заседание рабочей группы в Росздравнадзоре, переносится, потому что от дистрибьюторов мы получаем уже просто «кричащую» информацию: «Мы встали!..» Это то, о чем мы говорили с самого начала: что товар будет, но реализовать его невозможно!..

- А нет ли у вас ощущения, что многие представители отрасли просто верят в то, что в итоге – не сегодня, так завтра, эту маркировку отменят?

- У меня есть вера не в то, что маркировка может быть отменена, а в то, что процесс этот может быть упрощен. Мы сейчас работаем в тесной связи с производителями молочной продукции, минеральной воды, пива, соков и т.д., и у них - помимо нашего нехорошего опыта, есть ещё и все расчеты: сколько это будет реально стоить - для бюджета, для бизнеса, где будут выпадающие доходы и т.д. Ситуация, мягко говоря, не благостная, и есть у меня инсайдерская информация, что этот вопрос хотят вынести на обсуждение четыре наших сообщества – ТПП, РСПП, «Опора» и «Деловая России». Я не исключаю, что будет обращение к руководству страны о том, что ЦРПТ, мягко говоря, ввело всех в заблуждение - и с готовностью системы, и с её надежностью и т.д. А учитывая то, что нет ни надёжности, ни гарантий, ни ответственности, в итоге всё это может и к социальному взрыву привести…

- Виктор Александрович, вы уже говорили о 60 копейках за упаковку для производителей, но когда общаешься и с дистрибьюторами, и с конечным звеном этой цепочки понимаешь, что помимо стоимости кода, возникает ещё безумное количество ручного труда! Я имею в виду сканирование на всех этапах. И стоимость движения товара по товаропроводящей цепочке – если речь идёт о дешёвом товаре, становится, честно говоря, сопоставимой со стоимостью его производства. И мы видим, что производитель начинает фасовать дешевый товар в крупные упаковки, делая его недоступным уже для потребителя…

- Об этой проблеме мы также говорили ещё в декабре, когда я сопровождал депутатов в поездке, после которой, слава Богу, и было принято решение о переносе введения обязательной маркировки на полгода. Когда мы приехали на склад группы компаний «Протек», – а это, на мой взгляд, был один из наиболее готовых к работе в новых условиях складов, - там показали, как они проводят разагрегацию. И они сказали тогда, что для того, чтобы работать нормально, в «боевом режиме», им нужно создать 200 новых рабочих мест. А двести – это, извините, не три: это отдельное помещение, это 200 новых компьютеров, это 200 зарплат… И все это в финале ложится на пациента, ведь с неба эти деньги не упадут, а значит - цены вырастут. Всё это было сказано депутатам.

- Ещё один момент: если сравнивать фарму с другими отраслями, то молочники, допустим, или обувщики – это чисто коммерческие компании и коммерческий рынок. А фарма - она как минимум на 30 процентов государственная, но - никакого дополнительного финансирования в бюджетах ни одного из регионов на эти мероприятия заложено не было. И если говорить о лечебно-профилактических учреждениях, то они практически повально не готовы к маркировке.

- Так и есть! И мы об этом тоже говорили с самого начала. Что «цена вопроса» будет складываться из двух позиций: первая – это само оборудование, которое, может быть, и не очень дорогое, хотя всё относительно, а вторая – это обучение. Обучение – это дополнительное время у сотрудника, это новая квалификация, новые компетенции, и они тоже денег стоят.

- Тогда простите за прямой вопрос, - надеюсь, он не покажется вам провокационным: Зачем вообще всё это нужно было затевать? Что эта маркировка принесёт, кроме головной боли?

- Спасибо за вопрос, но ответ на него для нас достаточно прост, дело в том, что мы отчасти сами выступали инициаторами этого процесса. Мы увидели, что на «дорогостой» (дорогое лекарство, необходимое по жизненным показаниям – ред.) происходит так называемый «вторичный вброс»: то есть препарат поставляется в один регион, его там закупают, а через три месяца мы видим этот же препарат уже в другом регионе. Доказать это крайне сложно, наша правоохранительная система оказалась к этому не готова, во-первых с точки зрения нормативной базы, а во-вторых, не понятно как всё это доказывать технически. К чему это приводило? – К тому, что пациенты в первом регионе просто не получали необходимый им препарат, через фирмы-однодневки он уходил куда-то в другой регион. А компании-производители при этом несли ещё и репутационный ущерб. Тогда некоторые фармкомпании, пытаясь защитить себя, свою репутацию и помочь пациентам, и начали свою продукцию маркировать. Сами. С помощью своей «доморощенной» маркировки. Соответственно когда возник вопрос о том, чтобы этот процесс внедрять массово, мы его поддержали.

Да, были на тот момент на рынке и согласные, были и не согласные. Вопрос упирался в то, какие позиции покрывать маркировкой, а какие не покрывать, потому что есть низкий ценовой сегмент и есть высокий, где это востребовано. Споры шли в основном вокруг этого. Мы фактически запустили эту систему в тестовом режиме ещё до апреля 2018 года – до того, как словно чертик из табакерки вышло распоряжение Правительства. Появилось ЦРПТ, появился крипто-код… Вот с этого момента мы и начали понимать, что для нас это становится обременительным: если сюда пришел частный оператор, значит для него это - бизнес. В такой «технологической конструкции» для рынка это уже было плохо, потому что те цели, которые ставились, они могли быть достигнуты более простым и дешевым способом.

Для чего это надо ЦРПТ? – Прибыль. Это легко считается: в год у нас крутится около 6,5 миллиардов упаковок лекарств. С каждой оператор получают по 50 копеек… Вот именно из-за этого мы, по-моему, начинаем проваливаться… Мы отходим от той цели, которую ставили при запуске процесса. Мы видим, что в этой ситуации борьба с фальсификатом у нас отошла на дальний план и как-то не очень получается…

- Удивляет ещё и такой момент: почему в стандарт обмена информацией не была введена цена производителя? Это, на мой взгляд, было бы полезно и с точки зрения фискальной, эта информация могла бы помощь дистрибьюторам и аптекам с точки зрения контроля наценки, цен и так далее…

- Не могу однозначно ответить. Я знаю, что споров по поводу того, что вносить в этот код, было много. С учётом ограничения по площади на упаковке. Возможно, проблема связана с этим. Мы переживаем, что туда не попал ещё и срок годности, потому что для нас это информация, может быть, даже более существенная. Нам объясняли, что если мы туда ещё и срок годности введем, то упаковку парацетамола надо будет чуть ли не в два раза увеличить, а это значит, что мы будем возить воздух…

- Виктор Александрович, то есть, я так понимаю, что на маркировке возник бизнес? Причем, не только в фарме, но и во многих других отраслях? «Бизнес-проект» с «ГЧПшным» - «государственно-частным» оттенком. И мы сейчас столкнулись с его последствиями…

- Боюсь, что в финале может появиться оттенок «ГКЧПшный»… Последствий мы, наверное, ещё не увидели. Серьёзных последствий! Мы пока к ним только приближаемся. Прогнозируется, что проблемы обострятся к концу года, если ничего не поменяется. Сейчас всё встало. Аптеки продадут всё, что у них есть. Мне сказали, что и после 1 октября разрешения на ввод немаркированной продукции всё ещё выдавались… Когда это закончится? Для Минздрава, насколько я знаю, крайне важно не создать сейчас дефицит. Потому что в нынешней ситуации - ковидной, - если мы ещё и дефицит получим из-за того, что кто-то не успел промаркироваться, а у кого-то денег не хватило на оборудование для маркировки… Это вещь-то серьёзная.

- И каких последствий, на ваш взгляд, стоит ожидать, если процесс будет продолжаться в том виде, в котором он идет сейчас?

- Я считаю, что если не будут решены проблемы, о которых говорит бизнес, то возникнет дефицит. По крайней мере, уже сейчас я говорю абсолютно всем: «Если у кого-то из вас хронические заболевания, берите лекарства заранее и впрок! Потому что я, честно говоря, не знаю, что будет завтра…»

- Виктор Александрович, отойдем от проблем маркировки. Поговорим о другой напасти - о пандемии коронавируса. Какие коррективы, на ваш взгляд, внесла она в работу отрасли? Некоторые говорят, что сегодня вся фармацевтика купается в золоте. Кто-то возражает: «Не вся...». Как фарма встретила пандемию, как она в ней поработала? Выполнила ли она те задачи, которые стоят перед страной и обществом в этот непростой период?

- Знаете, отрасль у нас пестрая, как лоскутное одеяло, поэтому и «среднюю температуру по больнице» назвать невозможно. Понятно, что в первые дни этой пандемии мы столкнулись с чисто техническими проблемами: условно говоря, машину со стеклом не пропускали, потому что стекло – это не жизненно важная продукция. А без этого стекла мы, например, не могли лекарства упаковать… То есть, вопросы были, повторюсь, чисто технические и связаны они были - как бы помягче сказать?.. – с недостаточной проработкой некоторых наших постановлений и, уж простите, с тупизной их «реализаторов» на уровне, например, инспектора ГИБДД, не желающего или не способного ничего понимать за рамками инструкции. Но эти вопросы мы решили достаточно быстро, буквально в течение недели, и всерьёз их не воспринимали. А новых серьёзных проблем, я считаю, у нас не возникло. Просто обострилось все те, что были давным-давно и о которых мы постоянно говорили.

Что было нового, так это дистанционная торговля. Я пока не могу оценить её ни положительно, ни отрицательно. Наверное, для пациента это лучше. Я принимал участие в разработке этого постановления, мы его воспринимаем, как пилот, договорились на подкомиссии Правительства о том, что в конце года подведём некие итоги работы в рамках этого постановления, и будем его корректировать. Там есть вопросы по количеству точек, которые необходимо иметь для того, чтобы получить разрешение на работу в этой системе. Необходимо разобраться в ситуации с электронными рецептами: – можно ли туда «рецептурку» подвязывать или нельзя. Были и чисто лексические вопросы, например, «доставка» и «перевозка» лекарств – это одно и то же или нет? Потому что перевозка влечет за собой ряд других регуляторных моментов. Постановление принималось в режиме авральном, «боевом» - так было необходимо. Поэтому – посмотрим, пока каких-то серьёзных нареканий к нему нет, да и сказать, что народ массово перестал ходить в аптеки и начал все заказывать через интернет, тоже, как показывает статистика, нельзя.


Много положительного, но много и проблем, которые обострились. Ступор едва не случился после того, когда решили средства индивидуальной защиты закупать через одного оператора. Но это как раз на тему - «кому война, кому мать родна»: одно из ведомств, повело себя, на мой взгляд, как «герой» второй части этой поговорки… Если говорить о ситуации с масками, то сейчас нам сообщают, что они будут стоить пять рублей, а я лично, когда меня попросили помочь одному из монастырей, в острый период покупал маски по 45 рублей, и это, что называется, «по великому блату». И антимонопольная служба ничего сделать не могла, потому что… Повторюсь: ничего принципиально нового мы не увидели.

- Как вы считаете: заставляет ли такая экстремальная ситуация наше Правительство подходить к решениям в сфере фармацевтики более взвешенно?

- Думаю, что да, потому что - я про это и говорил, и писал – у нас в советский период накопился, не то что неплохой, а отличный опыт работы в различных экстремальных ситуациях: если мы вспомним Стапанакерт, Чернобыль… Мы и мобилизоваться могли, и запасы у нас были хорошие. Но сейчас, когда разбирали ситуацию, оказалось, что у нас СИЗов (СИЗ – средства индивидуальной защиты – ред.) на складе нет. Просто в определенный момент кто-то посчитал, что они нам не нужны. Вот, костюмы химзащиты – они требуются, а СИЗы «не нужны». Жизнь всё расставила на свои места, и теперь закупать их будут.

Второе: мы верили в открытость мира, но пришла пандемия и… - вроде бы и холодной войны нет, а все границы закрылись, даже между теми, кто в одном союзе, в ЕАЭС. Значит, надо всё-таки думать о препаратах, которые применяются в таких ургентных ситуациях – антибиотики, противовирусные, ранозаживляющие и т.д., которые должны стопроцентно производиться у нас, в России. Необходимо создать для этого нормальный механизм.

В Росрезерве должны быть в первую очередь препараты, произведенные по полному циклу внутри страны. Для того, чтобы не бегали мы за субстанцией в Китай. Для тех, кто работает внутри страны по полному циклу, необходимо сделать упрощенный налоговый режим. Это - стимул, это - определенная ниша на рынке. То есть - повод для обсуждения и реализации таких намерений есть.

Поэтому пандемию можно было бы считать такой встряской для всех – хорошей встряской, нужной, если бы… Если бы не печальные последствия. К сожалению, многих мы не досчитались, в том числе и среди медицинских работников. Есть среди тех, кто ушёл в мир иной, и мои знакомые – преподаватель, который в институте вёл кожные болезни. Всё это, безусловно, трагично, но из ситуации с пандемией надо делать выводы. Правильные выводы.

- А как, кстати, решался вопрос, когда в разгар пандемии закрылись границы и прекратились поставки – из Китая, из Индии?..

- Понятно, что у каждой компании своя история, но если брать в среднем, то запасов по разным субстанциям в среднем месяца на три хватало. И уже в конце марта мы начали получать субстанцию из Китая, который закрылся раньше.

- То есть предусмотрительность российских производителей сыграла положительную роль…

- Тут и предусмотрительность, и… всё-таки плановость хозяйства. Хоть её и ругали, но она, наверное, тоже необходима. Не Госплан, конечно, но - понимание того, что ты будешь делать завтра, и из чего ты это будешь делать.

- Виктор Александрович, если уж вы вспомнили Советский Союз, то было у нас в те годы три завода, производивших антибиотики, - «Синтез», «Биосинтез» и «Биохим». Причем, каждый из них был в состоянии обеспечить страну. Как вы всё-таки считаете: заставит ли нас опыт пандемии снова, централизованно, создавать такие производства?

- Интересный вопрос, и возникает он не в первый раз. Мы часто к нему возвращаемся. Мы много раз обсуждали с Минпромом возможные перспективы, подчеркивая, что даже если мы начнем производить субстанции здесь, то всё равно будем зависеть от импорта – от импортного оборудования. Потому что внутри страны конкурентное оборудование для фармпромышленности не создаёт никто. Минпром отвечал, что делать это невыгодно и нецелесообразно, что частных контор, готовых идти на этот рынок, нет, потому что не верят в то, что смогут выйти на зарубежные рынки, а рынок России для таких разработок и производства слишком мал. Так что, боюсь, в этом отношении мы будем ещё долго зависеть от зарубежных стран. Тут можно опять вспомнить ситуацию с маркировкой: оборудование мы закупили, оно к нам пришло, а наладить его мы не можем, потому что специалистов не пропускают...

Поэтому - надо думать. У нас в большой, фактически стопроцентный, госсектор в оборонке. Возможно, стоит таким же образом создавать предприятия для выпуска таких, как антибиотики продуктов? Однозначного ответа на этот вопрос у меня нет, потому что государство – плохой менеджер, это видят все… Но думать об этом надо. Я больше склоняюсь к тому, что это должен быть всё-таки бизнес частный, но – с созданными для него более комфортными условиями.

…о том, что «один на рынке не воин», а когда объединяешься, не важно, сколько голов у… регулятора

- И последний вопрос: Ассоциации Российских Фармацевтических Производителей уже 18 лет и, насколько я понимаю, её актуальность в нынешних условиях только возрастает. Как и чем живёт сегодня возглавляемая вами Ассоциация?

- Должен сказать, что как, наверное, и в любой семье, далеко не всё бывает гладко. У нас есть и внутренняя конкуренция, и продуктовая и по принадлежности к стране: кто-то имеет площадки за рубежом, кто-то на сто процентов россиянин и т.д. Но, тем не менее, мы стремимся к выработке единого консенсусного мнения для того, чтобы продвигать его дальше.
Наша основная задача - представлять интересы наших членов и помогать им вести свой бизнес более эффективно. Насколько это удается? - Каждый раз по-разному…
Вторая, задача – принимать пресс «недовольства» регулятора на себя: на конкретную компанию регулятор, к сожалению, надавить может, а вот надавить на ассоциацию в целом - это ему уже тяжело. Хотя попытки такие, к сожалению, бывали. Да и сейчас, кстати, идут у нас достаточно жесткие дискуссии с одним из наших регуляторов, не буду его называть: обзванивают наших членов, говорят, что дальше у них могут возникнуть проблемы, если не пойдут на уступки…

- В таком случае, думаю, вас могут поддержать ТПП и ВСПП…

- Надеюсь, что этого не понадобится. Да и не в первый раз… В принципе, я уже к таким ситуациям адаптировался и воспринимаю их абсолютно нормально, как часть повседневной работы.
Тут дело ещё и в том, что регулятор у нас - многоглавый, и соответственно дискуссии идут ещё и между этими «головами». А мы оказываемся посередине… И волей-неволей, даже если мы и не занимаем чью-то сторону, то наша позиция оказывается для кого-то ближе, а для кого-то дальше. И этот момент тоже важен. Поэтому мы и говорим постоянно о едином регуляторе, о том, что надо бы нам его создать. Пока же есть, например, решение ЕЭК (Евразийская экономическая комиссия – ред.) о создании единого фарминспектората, но у нас, в нашей нормативной базе он пока не получается, потому что есть часть Минпрома, есть часть Минздрава… Это не противоречит нашей нормативной базе, но и не приближает её к гармонизации с решениями ЕЭК.

- Недавно, уже после карантина, мы брали интервью у господина Маттиаса Шеппа - главы Московского Представительства Объединения Торгово-промышленных палат Германии, и у Алекса Родзянко – президента Американкой Торговой Палаты в России. Оба они отмечают, что пандемия позволила им нарастить, расширить контакты с участниками этих объединений, но главное – показала необходимость таких общественных организаций, потому что одна компания, даже очень крупная все-таки «в поле не воин», нужна ассоциация. Вы с этим согласны?

- Без сомнения…

   

---

Другие публикации в этой рубрике: Новости

Для размещения Вашей информации на портале воспользуйтесь системой "Public MEDARGO"