22.09.2025 1572

Пьеса “Медведь”, в основе которой история реального участника спецоперации, была написана в рамках лаборатории “Актуальная драматургия на тему СВО”, проекта “СВОи. Непридуманные истории” при поддержке Президентского фонда культурных инициатив. Архангельский театр драмы им. Ломоносова поставил по ней спектакль “о судьбе человека, который не хотел быть героем”. О том, почему такие постановки надо показывать подросткам, о роли волонтеров в СВО и о закулисье корреспонденту проекта “Чувство Родины” рассказал автор пьесы, директор Архдрамы Сергей Самодов.

– Сергей, стоит пояснить читателям, что наш разговор происходит сразу после премьерного показа “Медведя” на сцене Краснодарского театра драмы. Рядом со мной в зале сидел ветеран боевых действий, мужчина 50+, который вздрагивал и подскакивал (буквально, это не фигура речи), когда на сцене звучали взрывы и прилеты, который кивал и соглашался практически со всем, что рассказывал главный герой о своей службе. По его реакции, я поняла, насколько "Медведь" правдив и точен. Как вам удалось добиться этого? Как проходила работа над пьесой?

– «СВОи. Непридуманные истории» — проект АНО «Пространство культуры», который реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив. Сначала организаторы ставили своей задачей создать пьесы об СВО. А когда она была выполнена, родился новый проект, в финале которого в 10 городах страны были поставлены 12 спектаклей. 

На лабораторию «Актуальная драматургия о СВО» Академии творческих индустрий «Меганом» (проект арт-кластера «Таврида») организаторы пригласили не только драматургов и режиссеров, но и непосредственных участников СВО, отсюда и название проекта, а также психологов. 

У нас было два заезда. В первый, который длился две недели, мы все вместе ездили на экскурсии, посещали психологические тренинги, в том числе рисовали под музыку и потом объясняли свои рисунки. Также мы готовили спектакли, общались. Интервью, которое в итоге превратилось в документальный спектакль, мы записали в Судакской крепости, где прогуливались вместе с бойцом СВО по имени Артур. Потом мы разъехались по домам, чтобы работать над пьесой. 

Конечно, до знакомства с Артуром у нас с Еленой Ильиной – соавтором пьесы – были мысли, о чем написать. Но в конце концов мы решили откинуть все наши задумки и оттолкнуться от истории нашего героя. Артур – открытый, глубоко мыслящий человек с чувством юмора и колоритной речью, что во многом и предопределило формат документального театра. 

Во второй заезд происходили читки пьес. Мы получали обратную связь и дорабатывали тексты, финальные редакции которых вошли в сборник. Но, как я уже говорил, затем коллеги, которые занимались первой лабораторией, подали заявку на второй грант и получили поддержку Фонда на подготовку полноценных спектаклей. 

По плану у нас должно было состояться пять показов “Медведя”, но уже прошло больше 20, не только в Архангельске, но и в Астрахани, а теперь и в Краснодаре. И к нам продолжают поступать заявки – на новые показы. 

– Что было самым сложным в работе?

– Пожалуй, придумать, как изображать военные действия на сцене, то есть найти изящные символические решения. Все же театр – это условный мир. Если в кино батальные сцены показывают крупными кадрами, и они смотрятся достаточно честно, в них можно верить, то, к сожалению, на театральной сцене они выглядят неестественно. Необходимо вывести постановку на такой эмоциональный уровень, чтобы война была и у артистов, и у зрителей в ощущениях.

– Есть драматурги, которые говорят, что работать с темой СВО рано, что нужно больше времени, чтобы все переосмыслить.

– А чего ждать? Кто выиграет? Чтобы занять сторону победителя? Лично я уверен в том, что победит Россия. У меня есть четкая позиция по этому поводу, и я готов ее донести здесь, в моменте. Мне кажется, очень важно делать это именно сейчас, тем более что многие люди возвращаются домой из зоны проведения СВО. Если театры и другие учреждения культуры об этой странице нашей истории не говорят, это выглядит, как минимум, странно. Ведь наша задача – поднимать серьезные темы, мы не можем закрывать глаза на что-то и говорить: “А вот об этом мы говорить сейчас не будем”. Нет, мы будем говорить, причем открыто и откровенно. Как сказал режиссер спектакля “Медведь” Андрей Тимошенко, “я не буду жалеть зрителя, не буду ничего смягчать”.

– Перед походом в театр я прочитала вашу пьесу, мне показалось, она существенно отличается от того, что мы увидели на сцене.

– Да, финальная версия постановки и текст пьесы отличаются. Мы добавили немного нартского эпоса. Появилось много деталей, завязанных на нем. В спектакле есть сцена, когда герой говорит, что боец СВО несет на себе 40-45 кг амуниции. Я уточнял эту цифру у реального бойца уже в процессе подготовки спектакля.

Мы досконально изучили, какие костюмы носят на родине Артура – в Кабардино-Балкарии, как выглядит его оружие на СВО. Зритель видит реплику настоящего стрелкового оружия, которое он использует. А информацию о белом фосфоре, о танке “Абрамс” я черпал в специальной литературе. Актер Артем Пребышевский, который играет Артура, слушал записи интервью с ним, чтобы “считать” его выражения, интонации, обороты, которые опять же “играют” на достоверность.

Возвращаясь к вашему вопросу, самым сложным для нас с Андреем Тимошенко было сделать правильную концовку. У меня пьеса заканчивается тем, что Артур говорит: “Я снова туда вернусь, потому что я еще не отомстил за свою вонючую волосатую ногу” [которую он потерял на СВО]. Но понятие мести в культуре горцев – это одно. В глазах же большей части общества жить ради мести – не совсем правильно. Нам хотелось завершить спектакль созидательным мотивом, и мы закольцевали историю ностальгией по дому.

Спектакль начинается с того, что мальчик вырезает из картона дом, в котором он растет, а в финале мать говорит Артуру, что он вырос и может построить себе такой же дом, завести семью… 

– Где-то ваш спектакль шел с возрастной рекомендацией 16+, а где-то – с 12+, и некоторые СМИ написали, что первая возрастная категория ему подходит больше.

– Рейтинг носит рекомендательный характер. Мы информируем, а дальше зритель сам решает, его ребенок способен это воспринять или нет. Я со своим одиннадцатилетним ребенком смотрел фильм «Иди и смотри» 16+. И ничего. Тут вопрос в том, что ты, как родитель, должен ответственно подойти к вопросу, должен провести с ребенком разговор до и после просмотра. Это сложно. А не повести подростка на спектакль, сославшись на рейтинг, и тем самым почувствовать себя хорошим родителем, просто.  Пытаясь создать рафинированные условия для нашей молодежи, пытаясь уберечь их психику от травмы, мы зачастую упускаем их. Если говорить на чистоту, пока мы над ним трясемся, сам ребенок смотрит у себя в смартфоне контент 18+. 

– Вы руководите не только драматическим, но и театром кукол в Архангельске. Как вы думаете, а маленьким детям надо рассказывать о СВО?

– Во-первых, это большой стереотип, что театр кукол – только для детей, потому что он никогда не задумывался таковым. Во-вторых, с куклами, наверное, немножечко все сложнее, потому что это уже суперусловный мир. Думаю, надо отталкиваться от материала: можно его сделать в театре кукол или нет. Пока я не встретил такого материала, мне сложно ответить на этот вопрос.

– Во время спектакля в Краснодаре мама Артура, роль которой исполняет Мария Павлова, угощала зрителей вкуснейшими оладьями. А на премьере в Архангельске зрители получили памятную открытку с письмом. Можете рассказать об этом, пожалуйста?

– Будучи на полях сражения, Артур получил от неизвестной ему девочки письмо: «Дорогой мой друг, тебя я не знаю, и, возможно, никогда даже не узнаю. Но я тебя так люблю». Эти строчки придали ему сил. К сожалению, та весточка не сохранилась: она осталась в кармане формы, в которой Артур был в момент своего ранения. Но по его воспоминаниям мы создали копии, которые и получили наши зрители.

– Центральная тема нашей рубрики – волонтеры, их помощь фронту. В вашем коллективе есть волонтеры СВО, сотрудничает ли театр с волонтерскими группами?

 – Могу сказать за себя: я помогаю ребятам, закупаю по мере поступления запросов “броники”, шлемы, приборы ночного видения. При театре мы тоже регулярно всем миром собираем помощь раненым, которые находится в госпиталях, – это, как правило, вкусняшки к чаю, наборы предметов личной гигиены. У нас стоят специальные короба в театре, и все желающие могут принести туда свои пожертвования.

Вместе с Союзом жен участников боевых действий к премьерному показу “Медведя” мы провели фотовыставку “Жена Героя”. Не могу не отметить вдов участников СВО, которые помогли нам в подготовке спектакля. В нем есть сцена, где Артур перечисляет позывные своих погибших товарищей. Мы хотели использовать реальные позывные наших земляков, и их вдовы не отказали нам. Наоборот, они благодарили нас за то, что имена их мужей будут таким образом увековечены. 

У нас есть квота билетов для общественных организаций: ветеранов, вдов. Третий год подряд мы проводим три больших новогодних спектакля, на 1200 зрителей каждый, на которые приглашаем членов семей участников СВО. Хотя соответствующий областной закон о предоставлении льгот при посещении учреждений культуры пока прошел только первое чтение, мы уже обеспечиваем 20% скидки для участников СВО и членов их семей наравне с ветеранами операций в Афганистане и Чечне. 

– На вашей странице в ВК я читала, что вы один из лекторов региональной кадровой программы «Защитники. Под крылом Архангела», которая направлена на интеграцию людей, вернувшихся с передовой, в гражданскую жизнь, где они могут и должны стать настоящими лидерами перемен. Вы выступаете с лекциями о подходах к управлению и основных навыках современного управленца.

– Верно.

– В спектакле “Медведь” ближайший друг Артура – волонтер, он возит “гуманитарку” и погибает чудовищной смертью. 

– Я убежден, что волонтер – это один из героев СВО, потому что русский солдат побеждает всем миром. Так что и волонтер – герой, и солдат – герой, и мать ждущая его с фронта – тоже герой, тут не героев нет. 

Ни у кого из ребят – бойцов СВО, с которыми мы общались, никогда не звучало ни одного уничижительного слова относительно украинских солдат. Ни разу. Один из ребят вообще использовал эпитет “наш младший брат, который сейчас болен”; по его словам, “нам приходится его лечить вот таким способом”. У ВСУ же промыты мозги пропагандой, они искренне верят, что мы какие-то супер-враги, которых нужно уничтожить. Им воевать против нас проще. Мы же воюем с заболевшим очень близким родственником, поэтому нашим ребятам сложнее.

Мы не должны забывать, что спецоперация была объявлена не ради уничтожения, а ради того, чтобы дальше было долгое, длительное, мирное время, где каждый мог бы жить в любви и в согласии. Для этого сейчас нужна эта Победа. 

Другие публикации в этой рубрике: Чувство Родины

Для размещения Вашей информации на портале воспользуйтесь системой "Public MEDARGO"