В 1969 году режиссер Анатолий Эфрос поставил спектакль «Дальше — тишина» — один из самых трогательных в репертуаре Театра имени Моссовета, с Фаиной Раневской и Ростиславом Пляттом в главных ролях. Постановка с этим блестящим дуэтом шла на сцене очень долго. Даже когда спустя девять лет после премьеры появилась телеверсия спектакля, показы неизменно проходили при переполненных залах.

История одной семьи

Пожилая супружеская пара — Люси и Барклей Купер — приглашает на ужин своих пятерых взрослых детей. У тех давно своя жизнь, в родительском доме они бывают нечасто, но сегодня заботливо справляются о здоровье стариков, шутят и смеются в ожидании, когда же мама вынесет свой фирменный пирог с яблоками. В комнате светло, тепло и уютно.

Но вот отец объявляет: содержать такой дом им с женой уже не по карману и скоро его придется оставить, поскольку его заберут за долги. Денег совсем не осталось, и супруги надеются на финансовую помощь детей, у которых тут же портится настроение. Куперам нужно совсем немного — небольшой скромный домик, где они смогли бы скоротать оставшиеся дни. Но дети, все пятеро, недовольно поджимают губы — в их планы не входило то, о чем просят родители, поэтому ни о каком новом жилье для папы и мамы не может быть и речи. Никто не хочет брать заботу о стариках на себя, и они перекидывают эту задачу друг на друга.

В конце концов решают: отец вместе с одной из дочерей уезжает в Калифорнию (для двоих в ее доме слишком мало места), а мать остается в Нью-Йорке с сыном-любимчиком. Но и ему она в тягость, он планирует отправить ее в дом престарелых. Люси просит только об одном — чтобы об этом не узнал муж. «Это будет первая в моей жизни тайна от твоего отца», — говорит она сыну. Разлука для стариков — большая трагедия, за полвека, что они прожили вместе, Люси и Барклей не расставались ни разу.

Точное попадание

В основе спектакля — сценарий американской писательницы и сценаристки Виньи Дельмар, написанный по пьесе Хелен и Ноа Лири, основанной, в свою очередь, на романе «Долгие годы» Жозефины Лоренс. В 1937 году голливудский режиссер Лео Маккэри снял по нему фильм «Уступи место завтрашнему дню». Это было непростое время в истории США: начавшаяся в 1929-м Великая депрессия, вскоре превратившаяся в мировой финансовый кризис, спровоцировала увеличение количества банкротств, закрытие предприятий, безработицу. Люди практически умирали от голода, оставшись без средств. Экономический кризис — вот тот злой рок, который разлучает стариков Куперов. Маккэри говорил, что это лучший фильм в его карьере, к сожалению в то время недооцененный. Премию «Оскар» режиссер получил за другую картину и не уставал подчеркивать эту несправедливость.

Но в спектакле Анатолия Эфроса совсем другой посыл, в нем нет ничего про Великую депрессию. Здесь на первый план выходит трагическая история обедневшей пожилой пары, их чувства и вынужденная разлука, бессилие что-либо изменить. А еще — полное равнодушие детей, которых они в свое время поставили на ноги, жертвуя всем. Эфрос обратился к вопросам семейных отношений, отодвинув подальше беспощадность капитализма (околополитических тем в своем творчестве режиссер вообще старался избегать). И этот подход стал точным попаданием: ни один показ спектакля не обходился без зрительских слез, хотя в спектакле никто не умирал.

Изначально появление этой постановки в Театре имени Моссовета было под большим вопросом. С одной стороны, власти не хотели видеть на сцене американское произведение, в котором не подчеркивались преимущества социалистической системы перед капитализмом, с другой — спектакль мог показать, что такого кошмара, описанного в пьесе, просто не может произойти с гражданами СССР. На том, чтобы Эфрос все-таки поставил спектакль по сценарию Дельмар, настаивал Юрий Завадский, в то время худрук Театра имени Моссовета. А обратил внимание режиссера на этот текст Лев Лосев, тогдашний директор театра.

В ролях — Раневская и Плятт

Режиссер поначалу отнесся к сценарию скептически, а потом его озарило: если главные роли сыграют Фаина Раневская и Ростислав Плятт, которых просто обожали зрители, все получится. Он был убежден, что именно этим артистам по силам так рассказать историю двух стариков, оказавшихся никому не нужными, что пьеса заиграет новыми красками.

Фаина Георгиевна работала с Александром Таировым в его Камерном театре, затем сотрудничала с Театром имени Пушкина, в который он превратился, с Театром Красной армии, Театром имени Моссовета. Ее хорошо знали и по ролям в кино: она успела, например, сыграть злобную мачеху в «Золушке» и произнести знаменитое «Муля, не нервируй меня» в комедии «Подкидыш». Актрису из-за ее своенравного характера и саркастических замечаний побаивались многие коллеги и режиссеры, в том числе и Юрий Завадский, — достаться от нее могло каждому. Но ее безусловный талант признавали все, толику веселья и безумия в самом добром смысле слова она привносила в каждую свою работу.

Но в спектакле Эфроса остроумная, ироничная и отнюдь не робкая Раневская предстала перед зрителями совершенно в ином образе — ее Люси Купер задумчива и печальна, она украдкой смахивает слезы перед разлукой с любимым супругом. Не сочувствовать ей было невозможно. Отвечая на вопросы журналистов, что ее привлекло в этой пьесе, она отвечала: «Сострадание к этим старикам».

Ее друг режиссер Михаил Ромм, в чьих фильмах она тоже снималась, отговаривал ее играть в этом спектакле — мол, роль Барклея Купера там прописана очень хорошо, а вот Люси там как будто и вовсе нет. Так зачем тратить время? Раневская его не послушала и ни разу об этом не пожалела. В ее исполнении Люси получилась не менее яркой, чем Барклей.

«Пьеса американская, а письма ко мне идут от наших старух, где благодарят — за то, что дети стали лучше относиться...» — писала актриса.

Она вспоминала, как однажды после очередного показа к ней подошел пожилой представительный мужчина — сразу видно, настоящий театрал. Он поинтересовался, сколько ей лет. «В субботу сто пятнадцать», — буркнула находчивая Фаина Георгиевна. Поклонник не растерялся: «Великолепно! В такие годы и так играть!»

Именно в этом спектакле артистка в последний раз вышла на подмостки в 1982 году. Тогда ей было 86.

Ее партнер Ростислав Плятт был к моменту премьеры не менее известен, его знали как артиста и театра, и кино — к слову, вместе с Раневской он сыграл в «Подкидыше», «Весне» и «Мечте». Но настоящий киноуспех пришел к нему чуть позже, когда он появился в фильмах «Семнадцать мгновений весны» и «Авария». До этого в основном он играл эпизодические роли.

Дуэт двух великих актеров получился незабываемым. Особенно трогательной вышла сцена в ресторане, куда Барклей приводит Люси в последний раз, чтобы вспомнить, как они любили ходить сюда в молодости. Сегодня эту сцену как одну из вершин актерского мастерства приводят в пример в театральных вузах.

Кстати, в спектакле сыграла и будущая кинозвезда Ирина Муравьева — она перевоплотилась в заносчивую Роду, внучку Куперов, которая ни за что не хотела делить комнату с бабушкой.

Дипломатичный режиссер

В Барклее и Люси Анатолий Эфрос видел глубину, неоднозначность характеров, желание борьбы, пусть даже и невозможной, — именно такие герои, за которыми было интересно наблюдать, всегда подкупали его в пьесах. Поклонник системы Константина Станиславского, он призывал артистов вживаться в своих персонажей, проживать их, становиться с ними единым целым. Эфросу был интересен прежде всего человек — и артист, и тот, в кого он превращается, выходя на сцену. В случае с Раневской он говорил, что актриса и героиня очень похожи, ведь она, по сути, играет такую же женщину — вроде бы окруженную людьми, но одинокую.

Наслышанный о ее своенравности, он боялся, что они не сработаются.

«Я приходил на репетицию, как, вероятно, не очень опытный дрессировщик приходит к львице... Она меня почему-то терпела, но каждый раз это терпение снова проходило серьезное испытание. Она была то предельно доверчива, то вовсе не доверчива — злые шутки в мой адрес, казалось, были на кончике ее языка, но пока что она басила нечто сверхделикатное. Так вот, на этой тоненькой проволочке мы и балансировали», — писал Эфрос в книге «Профессия: режиссер».

Раневской было важно, чтобы режиссер был заинтересован не в том, чтобы прославить себя, а в результате. Увидев, что Анатолий Васильевич правит сцены не по своему капризу, а по логике развития сюжета, придает внимание каждому жесту, каждой интонации, она влюбилась в его работу. Актриса называла его создателем, а не постановщиком.

Эфрос позволял артистам иметь свое видение героев и сцен, часто прислушивался к ним и иногда просил совета, признавал ошибки, если таковые были. Такой подход обезоруживал строптивую артистку, и она никогда не позволяла себе резкостей с Анатолием Васильевичем.

«Когда режиссер честно признается актерам: “Я в тупике”, а не диктует черт его знает что, только чтобы скрыть свою растерянность, не корчит из себя гения неординарной постановки, чтобы скрыть пустоту замысла, это вызывает желание работать, выходить из тупика вместе», — писала Фаина Георгиевна.

В телеспектакле по этой постановке, снятому через девять лет после премьеры, в финале (когда супруги прощаются перед разлукой на вокзале) за кадром звучит голос Эфроса: «А дальше — тишина». Именно эта фраза, которую он еще давно заприметил в монологе Гамлета, и стала названием его постановки.