27.09.2021 6869

Порой кажется, что иностранные бренды полностью завоевали российский фармацевтический рынок. Но это совсем не так. Российские производители твердо держат марку, активно развивают и продвигают свою продукцию, расширяют свое присутствие на зарубежных рынках, обладают уникальными технологиями и даже с уверенностью смотрят в будущее. По крайней мере, мы стали в этом абсолютно уверены после беседы председателя Московского областного отделения Российского Союза налогоплательщиков, председателя редакционного совета БИЗНЕС-ДИАЛОГ-МЕДИА Вадима ВИНОКУРОВА с директором МНПК «БИОТИКИ» ЯРОСЛАВОМ НАРЦИССОВЫМ.

Добиваются успеха лишь те, кто всегда стремиться помогать другим. (Брайн Трейси)

- Ярослав Рюрикович, с чего все началось, как в начале 90-х годов возникла компания? Вы стояли у истоков становления МНПК «БИОТИКИ», с какими трудностями столкнулись в начале?

- История возникновения и становления МНПК «БИОТИКИ» тесно связана с наукой. Все начиналось с небольшой лаборатории регуляции обмена веществ, которая вместе с руководителем кочевала из одного института в другой. В нее входила группа ученых-исследователей во главе с Ириной Алексеевной Комисаровой, которые занимались проблемами изучения метаболизма человека. В конце 1990 года лабораторию перестали финансировать. 

Пришлось искать источники финансирования самостоятельно. Так и была основана компания, где стали воплощать в жизнь собственные разработки, которыми до этого занимались много лет и которым отдавали все свои силы. Это было новое научное направление. В лихие 90-е в истории большинства фармацевтических компаний были периоды выживания, когда приходилось продавать еду для кошек, торговать джинсами, а лишь затем можно было заняться производством лекарственных препаратов. У нас же никогда не было подобного опыта, мы с самого начала хотели делать свои лекарства. До сих пор мы работаем только с тем ассортиментом, который был создан и апробирован в нашей лаборатории и нашими сотрудниками. В этом уникальность МНПК «БИОТИКИ», в этом сложность и вызов, потому что, откровенно говоря, на протяжении всего жизненного цикла компании в отрасли всегда был скепсис и пренебрежительное отношение.

Эффективность, безопасность и качество любого оригинального препарата нужно доказывать, если за этим препаратом не стоит громкое имя кого-то из Большой Фармы. А если компания маленькая, малоизвестная или практически не известная никому, известен только ее создатель в научных кругах, нужны огромные усилия для реализации. Мы гордимся тем, что, прикладывая немыслимые усилия, на сегодняшний день достигли определенного результата.

- Все препараты, которые вы выпускаете, были разработаны в лаборатории?

- Все они были разработаны в лаборатории Ириной Алексеевной Комисаровой и ее командой. На ранних этапах развития компании все эти препараты входили в жизнь. Сопровождающие это научные исследования заняли значительный промежуток времени. Первые 10 лет мы активно занимались разработками нашего бессменного лидера. Но процесс накопления знаний на этом не остановился: исследовательские работы продолжаются до сих пор, научная база данных постоянно пополняется новыми современными сведениями, что расширяет возможности к возникновению новых препаратов. 

Отдельно хочу выделить приоритеты в направлениях деятельности компании. И на первое место следует поставить научную деятельность: актуализация имеющихся и получение новых современных сведений, научных данных. При этом важно отметить, что во главу угла мы не ставим коммерческую составляющую, компания как бизнес-проект по приоритетам не стоит на первом месте. Главное для нас – наука: фундаментальные разработки в области биологии, физиологии, медицины. 
Миссией компании является деятельность, связанная с проведением исследований, фундаментальных разработок, нахождением решений и воплощением в жизнь новых лекарственных препаратов метаболитной терапии. 

Это мы считаем нашей глубокой общественно-социальной задачей! Этим мы гордимся и занимаемся все эти годы.

Навстречу новым вызовам времени важно идти во всеоружии опыта и без лишних потерь

Самое главное богатство в нашей жизни – результаты наших достижений (Томас Генри Хаксли)

- Ярослав Рюрикович, в мире существует такая практика, когда создается компания, которая разрабатывает один или несколько препаратов, а потом приходит Большая Фарма, ее покупает и налаживает производство - масштабирует бизнес. То, что вы сохранились – это российская специфика или исключение из правил?

- Безусловно, есть российская специфика, и есть наша позиция. Метаболитная терапия — это область фармакологии, направление, в котором, на удивление, Российская Федерация опередила Большую Фарму на десятки лет. Это смелое утверждение из области фантастики, но это так и есть. Сегодня мы уже пользуемся десятки лет результатами того, что на Западе, в США и Европе еще в зачаточном состоянии. Там это направление не находится даже в стадии осмысленного вложения ресурсов для развития. Подобная история – когда люди собрали Боинг и пролетели над скандинавским драккаром: когда технология пока занята сборкой красивых и легких челнов, которые могут двигаться по морю и рекам – уже летит Боинг. Удивительно. Почему это произошло? Я хочу сказать: здесь есть определенные объяснения. И они лежат, отчасти и в коммерческой плоскости. 

Концепция Большой Фармы заключается в том, чтобы, создав некое химическое соединение, как правило, путем химического синтеза – модификация известных молекул либо синтез новых соединений, перейти к его биологическому применению и практическому применению в фармацевтике в качестве медикамента. Такой подход с точки зрения бизнеса позволяет на 100% защитить подобный проект, получив патент на молекулу. Это, как охранная грамота от нелегальных конкурентных, действует минимум 25 лет. За четверть века молекула скорее всего устареет, появятся новые, но это позволяет жить и работать спокойно. Мы же работаем с естественными метаболитами, с теми химическими соединениями, которые были открыты в начале и первой половине 19 века французскими и немецкими химиками. 

Наши молекулы — это давно уже не имена собственные, а скорее нарицательные. Молекулы воды, сахара, глюкозы невозможно запатентовать, поэтому малейший успех, который возникает на этом поприще, моментально привлекает «стаи пираний». Они пытаются его схватить, тут же повторить, реализовать. И это примерно история как с самолетом: если бы он садился, а тут же подбегало целое племя туземцев, которые бы его разбирали и пытались собирать по-своему, а после этого говорили бы, что это тот же самолет. Вот именно этот нюанс для Большой Фармы – препятствие и риск. Они не хотят вкладывать деньги в то, что с их точки зрения плохо защищено. Глобального фундаментального понимания, что именно это является одним из ведущих направлений в фармацевтике, пока еще нет. Только начинается подобное проникновение в эту область на уровне мировых исследований, а мы в РФ уже пользуемся результатами, и не одним препаратом, а целой плеядой. 

В 1993 году все наши разработки пытались выкупить американцы, причем на уровне правительства США, но Ирина Алексеевна не пошла на это предложение. Это ее детище, и оно должно развиваться, а там был риск полного уничтожения разработок. 

- Ваши препараты пытаются копировать?

- Сейчас эта распространенная и модная тема. Когда достигается определенный успех в действиях, видно, как это помогает людям, естественно возникает желание создать аналог. Это как есть Мерседес, и есть отечественная машина, когда ты попробовал первую, то садиться во вторую по цене иномарки вообще не хочется. Пытаются копировать и двигаться в том же направлении, по тем же следам, но, как не удивительно, даже у компаний с гораздо большими ресурсами, чем у нас, это не получается. Нельзя делать копии пока не понятен фундамент, пока не ясна основа, потому что без идеологии до конца осмысленно и хорошо не выйдет.

- А разработка же дело дорогое? 

- Разработка - затратное направление во всем мире. Сейчас наша страна приблизилась к тому, чтобы стать более цивилизованной в фармацевтическим плане. Работа идет постепенно. Медленно, по разным причинам. Здесь есть объективные и субъективные причины. Одни связаны с производством, другие – с разработками российских и советских ученых. Они были интересные и их было много. Только до реализации многие из них не доходили либо требовали серьезных доработок. Конечной целью любой разработки должно быть не просто исследование ради исследования, а результат, реализуемый на практике. И в нашем случае это очень важно, потому что легко ошибиться и сделать препарат, который не работает. А разработать эффективный на основе естественных метаболитов и нужный пациентам – это и есть наша задача, пусть и сложная. Это вызов, на который мы отвечаем в своей работе.

Трудно делать прогнозы, особенно в отношении будущего

Истина без преувеличения состоит в том, что вы можете лучше и быстрее добиться успеха, помогая добиться успеха другим (Наполеон Хилл)

- Государство помогает в разработке или вы базируетесь на внутренних ресурсах компании?

- Фармацевтическая отрасль – одна из самых зарегулированных в России. Хотелось бы, чтобы государство как можно меньше мешало. Мы сотрудничаем с российскими коллегами и партнерами за рубежом. Контактируем с различными научными группами в области разработок. Сказать, чтобы мы получали особые гранты на разработку и научную деятельность – нет. Это практически не реализуемо, потому что либо государство является собственником разработки, либо оно просто не дает денег. В создании препаратов мы контактируем с коллегами, используем собственные наработки и собственный потенциал. Путем поиска, проб и ошибок, идем в фундаментально-научном направлении. Метаболитная терапия имеет свои закономерности, поэтому здесь есть и свои правила создания препаратов. Нельзя их делать бездумно, требуются фундаментальные исследования и доказательства, в противном случае можно нанести вред. 

К сожалению, в этом направлении умы ученых еще не повернулись. Может быть и к счастью, тогда бы у нас были конкуренты на этом поле, а так пока одни двигаемся в «бескрайней степи», ходим и «скачем на наших резвых конях». 

- Помните, как в трех мушкетерах: 10 лет спустя, 20 лет спустя, как вы видите компанию в отдаленной перспективе. Что будет с МНПК «БИОТИКИ»?

- В ближайшее десятилетие мы должны сформулировать, апробировать и заложить фундамент метаболитной терапии. За это время будут предложены новые лекарственные препараты на основе естественных метаболитов. Они уже сейчас есть, но пока в разработке. Нас ждет расширение производственных площадок, и выход на новые международные рынки. 
А что будет через двадцать лет? Это преумножение 10-летнего капитала. МНПК «БИОТИКИ» станет международной компанией, которая будет иметь вес в мире на уровне определенных занимающих свою нишу компаний.

Редакция «БИЗНЕС-ДИАЛОГ-МЕДИА» присоединяется к многочисленным поздравлениям с историческим юбилеем МНПК «БИОТИКИ». Желаем коллективу ярких научных открытий, производственных успехов и удачи в делах!

«БИОТИКИ» - драйвер российской фармацевтической отрасли в области метаболитной терапии

Мы не одиноки в мире, и что бы мы ни делали, мы в ответе за происходящее с другими. (Габриэль Оноре Марсель)

- Существует утверждение, что отечественная фармацевтическая отрасль консервативна, а рынок состоит в основном из воспроизведенных препаратов. Так как же развивается Российская Фарма, какие тенденции в ней происходят и какую позицию занимает ваша компания?

-За последние 10 лет произошла огромная эволюция российской фармацевтической отрасли. Есть много положительных моментов. Появились разнообразные фармацевтические кластеры. Это очень радует. Существует большое количество современных производств. Создана регуляторика, которая вплотную приблизила нас к мировым стандартам в области фармацевтики. Мы ориентированы на экспорт нашей продукции и добиваемся реализации наших препаратов на международных рынках. Например, МНПК «БИОТИКИ» – одна из российских компаний, которая реализует свою продукцию в Германии. Наши иностранные партнеры спрашивали, что вы хотите у нас получить: подтверждение качества своего производства, у вас же в стране есть система, которая выдает вам сертификат качества? 

Мы были вынуждены краснеть за Российскую Федерацию, потому что до 2015 года у нас фактически не существовало системы GMP, которая сертифицирует фармацевтическое производство. В 2013 году в России было около 4 тысяч зарегистрированных компаний, занимающихся фармацевтическим производством. Какие-то были активны, какие-то нет. Из всех российских компаний только 10 имели европейский сертификат GMP, а 3 из них имели немецкий государственный сертификат GMP, одной из которых была наша компания. И этим можно гордится.

Сейчас есть российская система GMP сертификации, ей соответствуют практически все крупные производители, но она пока не признается международной системой. Но это лишь вопрос времени. Это большой шаг вперед. Это важно и это огромный плюс.

Существуют два разных типа рынка на фармацевтическом поле. Первый, условно, «рынок львов». Это значит, что игроки охраняют свой «прайд». Лев имеет свой прайд, он уважает территорию другого и хочет, чтобы уважали его. Эта одна история - один рынок. Здесь «львы» – компании, которые производят оригинальные лекарственные препараты. Они стремятся закрепить свою территорию, понимать ее, осмысливать и защищать.

Второй – «рынок шакалов». Это когда по территории ходят голодные стаи животных. Здесь нет никаких ограничений и границ, малейшее падение ¬- тебя раздирают. Это относится к рынкам дженериков, когда пытаются воспроизводить оригинальный препарат. Однако, наша реальность смешанная. Пугающая негативная тенденция российской фармацевтической отрасли заключается в том, что у государства в приоритете рынок исключительно дженериков. Кто-то со мной не согласится, говоря о том, что в разработку оригинальных препаратов вкладывают деньги и развивают это направление. Но надо прекратить врать и обманывать самих себя. 

Мы создали условия, в которых будут процветать компании, производящие дженерики. При хорошем оснащении и технологичности компании уровень этих препаратов может быть вполне неплохим, но идеология в принципе становится вторичной. Без сильных компаний-оригинаторов, без тех, кто движет отрасль вперед, она начинает стагнировать и, откровенно говоря, претерпевает бурно-хаотические изменения. Периодические распады производителей и их уничтожение обусловлено именно тем, что на рынке страшная дженериковая конкуренция, в которой выживает не сильнейший, а наиболее приспособленный к жизни. 

Позиция нашей компании – позиция «льва в прайде». Мы не нарушаем границ и хорошо понимаем свою территорию, поскольку она находится в экстремальном месте - в области науки. Здесь не проработан до конца фундаментальный аспект. Мы позиционируем себя как первопроходцы, которые будут развивать это направление. МНПК «БИОТИКИ» станут драйвером российской фармацевтической отрасли, который в этой конкретной области будет задавать движение, некий поток для будущего развития.

В очень отдаленной перспективе, хочется верить, Российскую Федерацию будут воспринимать не только как родину Калашникова, водки, матрешки, черной икры, но и метаболитной терапии. Именно у нас здесь и сейчас развивается уникальное научное направление. Но не нужно мешать и дергать все время за «ростки», как медведь репу в известной сказке, чтобы она быстрее росла. 

- В мире есть несколько дженериковых компаний, которые завоевали все страны. Со временем поменяется ли их стратегия и они перейдут на производство оригинальных препаратов, или эта ниша останется за такими специализированными компаниями?

- Такого рода изменений вряд ли будет происходить. Я считаю, что есть такие компании, например «TEVA», которые занимаются чисто дженериками, и такие должны быть. Это как сбалансированные процессы в биосфере, в этом нет ничего негативного. Вопрос в том, что дженериковые компании не способны существовать без оригинаторов. Сначала должны появляться «яркие» компании, которые работают, достигают успеха, а во втором эшелоне располагаются компании, которые качественно производят дженерики. Мы должны понимать, что эти компании по определению отодвинуты назад на 25 лет в развитии. И то, что апробировано, правильно, хорошо было бы сделать доступным для населения, для пациентов — это тоже достойный вызов. Дженериковые компании без прорывных направлений и технологий, которые дают отрасли новые смыслы и новые взгляды, не смогут развиваться. Это, в хорошем смысле слова, симбионты. Они не могут существовать без того носителя, в котором симбиоз является положительным. 

Поэтому очень важный аспект: чудовищная ошибка государственного масштаба – ориентация на дженерики. Принятый закон о принудительном лицензировании может повлиять на фармацевтическую отрасль. У него много объяснений, красивых слов о том, как это все будет происходить… Но на самом деле степень ошибки, которая совершена, сейчас даже до конца не поддается исчислению. Российская Федерация поставлена под сильный удар, по факту для реализации иллюзорных коммерческих интересов. Однако мы отличаемся в данном вопросе от всего остального мира. Такая у нас ситуация: если компанию ущемили в правах, они утерлись, поохали, и продолжают работать дальше. В США своих защищают, все подобное может выйти на уровне Конгресса и вновь могут применить санкции, а дальше может пострадать вся российская фармацевтическая отрасль. И если такое случится – это будет колоссальный удар. А из-за чего? - Из-за неуважения права собственности компании, в частности американской компании. И это может коснуться любой компании в мире. 

Я категорический противник такой законодательной меры, это сильно подрывает авторитет государства в целом, как честного игрока на рынке. Принудительное лицензирование – это неуважение к собственности. И все кейсы, и доводы, которые приводили, ссылаясь на международную практику, как осуществляется принудительное лицензирование, просто поразительны. В нашем случаи, эта история, когда у тебя есть патент, а при тебе выпускают препарат, потому что он коммерчески успешен. Эту сторону, к сожалению, недооценили, урон от этого может быть колоссальный. Хочу верить, что ничего глобального не произойдет, но готовыми к этому нужно быть в любой момент.

- Не могу не спросить про маркировку. Про нее столько писали и говорили. Опасения были не напрасны? 

- В вопросах маркировки лекарственных средств нужно расставить определенные точки над «i». Как всегда, у проблемы есть несколько сторон. Маркировка – как процесс, действительно позволять проследить весь жизненный цикл препарата от конвейера до пациента. Безусловно, наличие DataMatrix кода позволяет видеть эту историю. Но в той форме, как это сделано и внедрено, цели и задачи, стоявшие в начале, не достижимы. Идея реализована таким образом, что подрывает оставшуюся способность функционирования отрасли. С чем это связано? Прежде всего, маркировка сделана как внешнее внесение, то есть не компании создают графический двумерный код и передают в банк данных, а получают его извне. IT-решение, которое выбрано, в корне неверно, отсюда вытекает масса проблем на всех стадиях. 

Когда бюрократическая система «умножается» на IT-возможности — это дает совершенно чудовищную реализацию в качестве своеобразного «монстра». Он вобрал в себя свойства и одной, и второй системы. В таком виде и с такой целью маркировка является избыточным регуляторным действием для фармацевтической отрасли. На самом деле, если есть система GMP, то работа по этим стандартам в принципе не позволяет каких-либо нарушений. Производитель прослеживает судьбу своих упаковок, серий от момента выпуска и до реализации. По GMP философии мы всегда отвечаем за качество производимой нами продукции. 

Параметры качества известны, компания обеспечивает и валидирует этот процесс. А в данной системе маркировки получается, что мы как производитель отвечаем за то, что не можем контролировать, то есть мы не можем знать, что произошло в системе «Честный Знак», когда произошел сбой и потерялась часть кода. А что это значит? Они относятся к такому же уровню качества, как, скажем, содержание основного и вспомогательного вещества в таблетках, целостность упаковки и другие параметры. И если он оказался вне системы, значит допущено нарушение системы качества, но производитель на это никак повлиять не может. 

Маркировка – это бесконечная битва, чтобы сделать все разумным. В этих вопросах с самого начала была неразбериха, которая привела к коллапсу. В июне 2020 года у нас была дискуссия с депутатом Александром Петровым, после чего он извинялся публично, и у законодательной, и у исполнительной власти не было понимания, к чему это может привести. Нас слушали, но не слышали. Это история о львах и шакалах: лев смотрит за территорией прайда и думает о том, что будет дальше, ему не все равно, где будет на территории вода, лес и антилопы, на которых он будет охотиться; а с шакалами – другая история…

Сейчас много идет разговоров о том, какая должна быть правильная политическая система, какая система лучше, кто должен быть на каких должностях. Но есть самый главный критерий успешности государства в современном мире: должны приниматься максимально эффективные экономические и общественные решения. Если такие действия в качестве законов или иных инициатив предпринимаются, то становится абсолютно неважно, к какому типу относится государственное устройство. У этого подхода есть свои оппоненты, но, если вдуматься и проанализировать исторический опыт, например, в правление императоров, в частности – Александра III, когда происходило правильное действие и правильные экономические события, наблюдался подъем, а когда принимались неверные решения – страна скатывалась в экономическую яму.

Сейчас цена экономически неверных решений очень высока. Непросчитанные, необдуманные, основанные, прежде всего, на обмане самих себя решения в частных интересах создают главную глобальную проблему государства. Маркировка - это пример непродуманного решения, с благими намерениями, с желанием сделать это доступным. Но результат печальный.

А что будет дальше? DataMatrix код будут наносить. Его можно будет сканировать и база данных будет частично доступна, а через какое-то время станет ясно, что нужно прийти к разумному IT-решению. Это в большей степени будет играть роль не для пациента, потому что для него неважно, какая это упаковка из серии – 63 или 54, ему важно качество, и чтобы лекарство помогало. Сейчас используется масса разных схем, а схема должна быть одна, вариантов быть не должно. Идея системы основана на презумпции виновности производителей. Сейчас все вынуждены были перейти на упрощенную схему, но это не значит, что завтра производителя не обвинят в том, что он где-то что-то не показывает. Потому что сегодня – послабление, а завтра – неминуемый штраф. 

Не стоит переоценивать искусственный интеллект

Создание искусственного интеллекта может стать последним технологическим достижением человечества, если мы не научимся контролировать риски (Стивен Хокинг)

- На заре медицины врач сам делал лекарства, подбирал под каждого больного дозировки, тогда не было ни фармпромышленности, ни доказательной медицины. Каждый делал, что мог сам. В середине XX века начало складываться фармацевтическое производство, и сейчас врачи все больше говорят о персонифицированной медицине: лекарство для каждого пациента. Эта спираль когда-то замкнется, фармпромышленность изменится в ближайшей перспективе или это настолько далеко, что вряд ли стоит задумываться?

- Я хочу сказать, что здесь существуют два важных аспекта: безусловно, мы придём к персонифицированной медицине и персонализированным лекарственным препаратам. Этот процесс с помощью IT-технологий, анализа результатов клинических исследований обязательно войдет в обиход каждого врача, это так или иначе будет. С другой стороны, ценность жизни в развитых странах, в юридическом смысле, настолько высока и настолько проработана система взаимодействия пациента с юридическими компании, которая позволяет предъявить иск клинике и фармацевтическому производителю, что производитель старается максимально себя оградить от случайностей, например, убрать риски путем исследований и сделать это максимально усредненно, иными словами, максимально отойти от конкретного пациента. 

Почему такой подход оправдан? Потому что перекладывать ответственность на индивидуальную вариабельность, особенность организма пациента никто не хочет. На сегодняшний день история, когда доктор сам определяет схему лечения вне некого стандарта, требует колоссальной образованности врача и понимания, не только доступности информации, но и способности ее осмыслить. 

На следующем этапе развития, когда уже будут возникать такие  глубокие понимания и готовые концепции, то я думаю, что  появится больше свободы в этом вопросе. Кстати, хочу отметить: удивительно то, что пандемия показала всему миру, как мало мы понимаем в области биологии и медицины. Возникла история с инфекцией, не будем рассуждать о природе ее возникновения, и цивилизация оказалась беззащитна. Получается, что мы не разбираемся в нюансах. Когда берем некоторые научные направления, не дорабатывая их до конца, это и приводит к тому, что приходится учиться в момент «боевых действий». А персонифицированная медицина означает глубокое понимание предмета и способность адекватно и быстро адаптировать лечение к каждому индивидууму в соответствии с его конкретной биологией. Для этого необходимы серьезные знания и понимание фундаментальных процессов. 

Сейчас именно по спирали мы выйдем на новый уровень, когда пациенты смогут получать подобную терапию, когда будет такая комбинация: абсолютный уход для фармацевтической компании от усредненного выбора, обязательным будет персонифицированный подход, и это – вопрос десятилетия. Это не такая дальняя перспектива, потому что порой в среднем мало что помогает. 

- Существует такая точка зрения, что, когда спираль начнет смыкаться, роль врача сильно уменьшится, а возрастет значимость IT-технологий. Как Вы думаете, врач в этой системе сохранится или мы постепенно будем трансформироваться и зависеть от искусственного интеллекта, который нас диагностирует, лечит и что-то производит?

- Искусственный интеллект пока не заменит врача в силу того, что он не достигнет той способности осуществлять столь глубокий и порой интуитивный выбор, к которому склонен человеческий разум. Автоматизированность диагностики и подбор препаратов, конечно, лучше безграмотного врача, который заведомо дает неправильную терапию и совершает медицинскую ошибку. В этом случае анализ большого количества данных перед таким специалистом  - преимущество, но все-таки, мгновенные реакции на незначительные изменения пациента, оттенки, которые может заметить только доктор, хороший доктор, недоступно для машины на сегодняшний момент.

Спираль будет включать человеческий фактор. Человек, как конечная точка, которая контактирует с пациентом, а не машина. Замена на искусственный интеллект маловероятна, именно в аспекте медицины. Когда мы говорим, что компьютер обыгрывает человека в шахматы, он просчитывает комбинации и путем заданного алгоритма выбирает оптимальное решение из миллиона возможных. В данном случае система реализуется немного не так: она для пациента и комбинации не всегда будут по тем же правилам, иными словами, конь не всегда будет ходить буквой «Г», а слон по диагонали. Этот момент есть, его нужно учитывать в поведении и анализе искусственного интеллекта. Мы не должны его переоценивать с точки зрения возможностей, им надо правильно пользоваться, по крайней мере на данном этапе. Как будет дальше – покажет время. 

 

Другие публикации в этой рубрике: Новости

Для размещения Вашей информации на портале воспользуйтесь системой "Public MEDARGO"